Римма Казакова

Неважно, что Гомер был слеп. 
А может, так и проще... 
Когда стихи уже - как хлеб, 
они вкусней на ощупь. 

Когда строка в руке - как вещь, 
а не туманный символ... 
Гомер был слеп, и был он весь - 
в словах произносимых. 

В них всё деянию равно. 
В них нет игры и фальши. 
В них то, что - там, давным-давно, 
и то, что будет дальше. 

Слепцу орали: - Замолчи! - 
Но, не тупясь, не старясь, 
стихи ломались, как мечи, 
и всё-таки остались. 

Они пришли издалека, 
шагнув из утра в утро, 
позеленённые слегка, 
как бронзовая утварь. 

Они - страннейшая из мер, 
что в мир несём собою... 
Гомер был слеп, и он умел 
любить слепой любовью. 

И мир, который он любил 
чутьём неистребимым, 
не чёрным был, не белым был, 
а просто был любимым. 

А в уши грохот войн гремел 
и ветер смерти веял... 
Но слепо утверждал Гомер 
тот мир, в который верил. 

...И мы, задорные певцы 
любви, добра и веры, 
порой такие же слепцы, 
хотя и не Гомеры. 

А жизнь сурова и трезва, 
и - не переиначить! 
Куда вы ломитесь, слова, 
из глубины незрячей? 

Из бездны белого листа, 
из чистой, серебристой, - 
юродивые, босота, 
слепые бандуристы...

1970