Римма Казакова

Был день прозрачен и просторен 
и окроплён пыльцой зари, 
как дом, что из стекла построен 
с металлом синим изнутри. 

Велик был неправдоподобно, 
всем славен и ничем не плох! 
Всё проживалось в нём подробно: 
и каждый шаг, и каждый вздох. 

Блестели облака, как блюдца, 
ласкало солнце и в тени, 
и я жила — как слёзы льются, 
когда от радости они. 

Красноречивая, немая, 
земля была моя, моя! 
И, ничего не понимая, 
«За что?» — всё спрашивала я. 

За что такое настроенье, 
за что минуты так легли — 
в невероятность наслоенья 
надежд, отваги и любви? 

За что мне взгляд, что так коричнев 
и зелен, как лесной ручей, 
за что мне никаких количеств, 
а только качества речей? 

Всей неуверенностью женской 
я вопрошала свет и тень: 
каким трудом, какою жертвой 
я заслужила этот день? 

Спасибо всем минутам боли, 
преодолённым вдалеке, 
за это чудо голубое, 
за это солнце на щеке, 

за то, что горечью вчерашней 
распорядилась, как хочу, 
и что потом ещё бесстрашней 
за каждый праздник заплачу.